Раян дом продавал долго. А кому надобен дом на разрушенной войной Веге? Но продал. На счет упали галлаксы и немедля занялся покупкой снаряжения и оборудования. А уже после этого подписал контракт. Годовой – самый обычный. Но с доступом и к сбыту продукции, и к обработке минерала. Из всей вырученной вполне неплохой по послевоенным меркам суммы остались сущие копейки. А надо было себе еще раба и порядочный каскад. Потому что самому, в продуваемых всеми ветрами пустынях индустриального астероида, точно не выжить. Работы предстояло слишком много.

Так и не придумал тем вечером, для чего раба купил. Должно быть из мести, вед у меня обожженное лицо. Но поздно уже было иное решение принимать. Сам устал. День, вон, какой неприятный выдался да долгий.   Хотелось отдыха – доброго ужина и  крепкого сна.   И рабу, отныне уже своему  личному, отдых бы также не помешал. Видел, что измотан всем – и волнениями, и очередным поворотом судьбы, и переживаниями, и элементарно обычной усталостью.   Под зелеными глазами уже темные тени залегли. Сам бледный был, лишь щеки лихорадочным румянцем горели. И от этой усталости, от переживаний, как ни удивительно, еще красивее делались. Как такого наказывать?

Раян дом продавал долго. А кому надобен дом на разрушенной войной Веге? Но все же продал. На счет упали галлаксы и сходу занялся покупкой снаряжения и оборудования. А уже после этого подписал контракт. Годичный – самый простой. Но с доступом и к сбыту продукции, и к обработке минерала. Из всей вырученной вполне ладной по послевоенным меркам деньгам остались сущие гроши. А нужно было себе еще порядочный каскад и раба. Потому что самому, в продуваемых всеми ветрами пустынях индустриального астероида, точно не выжить. Работы предстояло слишком много.