«Горячая, густая сердцевина трилогии „Наполеонов обоз“ по-настоящему раскрывается во второй книге романа „Белые лошади“. Острое варево сюжета напоминает густую цыганскую похлёбку, которую варил в таборе Сташек, сбежавший с цыганами в поисках „любовного учения“.

"Что-то осталось во мне после того побега из пионерлагеря, после той длинной ночной дороги домой; я думаю - бесстрашие воли и смирение перед безнадежностью человеческого пути. Что увидала я - ребенок - в том неохватном, том сверкающем окне вселенной, о чем догадалась навек? Что человек одинок? Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту? Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного - недостижимого окна-просвета в другие миры…?"

Вернувшись домой в Иерусалим с огромной папкой накопленного материала, я засела за роман и за год написала его. Получился очень смешной и очень страшный комикс – то, что надо нашему времени. Прошло много лет… «Синдикат» переведен на многие языки, его изучают, по нему пишут дипломы и диссертации…а я до сих пор не могу привыкнуть, что это мой роман, что это я написала эту странную книгу, где на одной странице дико смешно, а на другой – дико грустно. Когда начитывала этот текст, вновь все пережила: хохотала и плакала; значит, все хорошо, значит, книга правильная.

«Никакая другая моя повесть не будоражила так и не болела, пока я писала ее по следам нашей с Борисом поездки в Испанию. Уж очень близко к истории моего рода, к гонениям и кострам инквизиции оказались самые невинные «впечатления туриста», с какими обычно мы сталкиваемся, следуя по накатанным маршрутам путеводителей и туристических сайтов.

В центре повествования этой, подчас шокирующей, резкой и болевой книги – Женщина. Героиня, в юности – парашютистка и пилот воздушного шара, пережив личную трагедию, вынуждена заняться совсем иным делом в другой стране, можно сказать, в зазеркалье: она косметолог, живет и работает в Нью-Йорке.

Меня довольно часто спрашивают: где можно посмотреть картины Веры Щегловой? Я не знаю, что ответить, боюсь огорчить читателей, обозначив ответом бесплотность героини моего романа. Я скрываю, что даже знаменитую джазовую композицию, давшую имя названию книги, прослушала только недавно и удивилась тому незначительному впечатлению, которое она на меня произвела.

Ноги у Любки гладкие были, выразительные и на вид – неутомимые, хотя на каждой стопе вдоль пальцев синела наколка «Они устали»…